Название: Beast of desire
Автор: Stripped Soul aka JK
Фэндом: j-rock, «Versailles»
Пейринг: Teru / неканон
Рейтинг: R
Дисклеймер: от всех прав и притязаний отказываюсь окончательно и безповоротно.
Жанр: OOC, POV, Ангст
Предупреждение: апатия, мазохизм, частично измененное состояние сознания
В очередной раз хрупкое бледное тело пронзает острая пульсирующая боль. Почти прозрачная кожа на запястье воспаляется, краснеет, чтоб затем почернеть, точно уголь. Точно темный-темный пепел. Он курит сигареты. Тяжелые, непривычные ему горькие сигареты. Одну за другой. Точно заведенный. Извлечь, прикурить, сделать тройку судорожных, до сумасшествия глубоких затяжек, и затушить окурок о собственную руку. В ярко-голубых глазах не отражается никаких эмоций. Никаких. За исключением, пожалуй, одной: исступленности, граничащей с гипнотической страстью и истомой за минуту до наслаждения. Весь этот доведенный до механики ритуал – это не шаг к забвению и не самобичевание. Это не изощренная дань тонкому искусству мазохизма или просто прихоть изнеженного аристократа. Все намного проще: это обычный секс. Самый примитивный, неизменный и возвышенный порыв страсти к своей пассии. Сорвать герметичную упаковку с презерватива, надеть, забыться в глубоких сумасшедших поцелуях и раствориться в нем... До самого конца. Четко автоматически. И вместе с ним, с его телом, которого не касался ни один солнечный луч, чувствовать напряжение узкого кольца мышц, боль и эйфорию одновременно. Абсолютно синхронно. Совершенно. Глубоко. Сильно. Чувственно. В одном ритме. Одним сердцем на двоих…
Как все глупо. Он заходиться глухим, иссушенным кашлем после очередной безумной тяги. Кашлем, медленно, но явно переходящим в тихий, жуткий в своей двусмысленности смех. Он сидит и смеется, захлебываясь, давясь синеватым дымком, плывущим в комнате. Высоко запрокидывая белокурую голову, взглядом широко распахнутых глаз упираясь в потолок. Все так же отрешенно, механически, как и все что он делал до этого. Истерика неуместна, когда этот всплеск эмоций разрывает внутренности, умываясь черной, еще горячей, вязкой кровью. Он уже не чувствует, - он просто видит, как эти звуки, рвущиеся из сведенного спазмами горла тускло мерцающим клинком вспарывают его изнутри, наполняя некогда живое тело густой, мерзкой пустотой. Той, которая может означать лишь одно: он проиграл.
Теперь в его смехе явно различима боль, приправленная острым флером страданья. Он проиграл в своей священной, никому, по сути, не нужной войне. Проиграл сам себе. Проиграл своим же чувствам. Он прекрасно знал все с самого начала. Эмоции, чувства, симпатия, страсть, вожделение – все это не оставалось неизвестным ему. Каждая нота в стане его странной привязанности, к его лояльности по отношению к этому тощему, дерганному, глупому мальчишке не была чем-то новым и непонятным для него. Все по полочкам. Как в аптеке. И можно было бы жить долго и счастливо… Но он вместо того, чтоб сделать шаг вперед, отступил назад. Нет, не отступил – это недопустимо для него. Просто застыл на месте, ограждая себя стеной из естественных чувств и искусственного холода. Своих двух полюсов, которые он когда-то так рьяно пытался превратить в идеальную гармонию. Он дразнил, подстрекал, провоцировал, издевался, мучил, изводил, пытал и истязал своего возлюбленного, все так же оставаясь бесконечно далеким от него. Все так же ни словом не обмолвившись о том, что нужно было сказать уже не один миллион раз. Он непрерывно играл в кошки-мышки, взвинчивая и подпуская мальчишку максимально близко к себе, но ровно на столько, чтоб тот не мог заполучить самого желанного. Смеялся ему в лицо и упивался бесполезностью собственных действий. Он, все так же мило улыбаясь, унижал его, ни разу не ощутив ни малейшего угрызения совести. И все было прекрасно. Так, как должно быть. Пока боль, прибывающая с каждой новой выходкой, не стала слишком большой, чтоб помещаться в маленьком – всего-то размером с кулак – сердце. С того момента, он еще не понял, но уже почувствовал: он пропал. Навсегда. И можно было бы сдаться. Пойти на попятный. Упасть к ногам и молить о прощении, надеясь только на чудо. Но нет же. Гордость, всепоглощающая ледяная гордость, живущая по соседству с гложущей все его естество болью, в очередной раз сжала слабое глупое сердце в стальные тиски. Сказала свое веское «Никогда». А затем – «Ненавижу».
Он не узнавал себя. Его ласки становились все жестче, пытки изощренней, а слова – колючее и грубее с каждым днем. Изо дня в день весь накопившийся в душе негатив, все то мнимое отвращение, липкий страх и выдуманное чувство ненависти выплескивались на юношу. Без суда и следствия. Без права на апелляцию. Одно слово мальчика вызывало ответную реакцию. Вспышку необузданного гнева, ярости.. Он мог накричать на него, нагрубить в ответ на самое обычное обращение по имени. «Теру-сама». Точно, как к божеству.. Он срывался. А потом, лишь убеждаясь, что он остался совсем один, с отвращением к самому себе, начинал анализировать и перемалывать себя и свои поступки по крупицам. По частичкам раскладывая и собирая гигантский паззл своего уродства. Нет, он не Дориан Грей. Его личико упрямо хранило детские, нежные фарфоровые черты светлого ангела с небес. Но вот то, что скрывалось под этой маской..
Хрупкое тело снова залихорадило в приступе приглушенного хохота. Все оказалось намного проще, чем все его задумки. Во стократ проще, чем его тонко спланированная игра. Все было совсем просто: он безумно любил. Любил своего безродного, глупого, наивного мальчика, так смело подставляющегося тельцем под стальные жернова его ужасного нрава и идее-фиксовых капризов. Кричал, изводил, травил, втаптывал в грязь с завидной методичностью и упорством. И все-таки любил. Любил своего единственного и неповторимого. Своего Yuki Killen
Автор: Stripped Soul aka JK
Фэндом: j-rock, «Versailles»
Пейринг: Teru / неканон
Рейтинг: R
Дисклеймер: от всех прав и притязаний отказываюсь окончательно и безповоротно.
Жанр: OOC, POV, Ангст
Предупреждение: апатия, мазохизм, частично измененное состояние сознания
В очередной раз хрупкое бледное тело пронзает острая пульсирующая боль. Почти прозрачная кожа на запястье воспаляется, краснеет, чтоб затем почернеть, точно уголь. Точно темный-темный пепел. Он курит сигареты. Тяжелые, непривычные ему горькие сигареты. Одну за другой. Точно заведенный. Извлечь, прикурить, сделать тройку судорожных, до сумасшествия глубоких затяжек, и затушить окурок о собственную руку. В ярко-голубых глазах не отражается никаких эмоций. Никаких. За исключением, пожалуй, одной: исступленности, граничащей с гипнотической страстью и истомой за минуту до наслаждения. Весь этот доведенный до механики ритуал – это не шаг к забвению и не самобичевание. Это не изощренная дань тонкому искусству мазохизма или просто прихоть изнеженного аристократа. Все намного проще: это обычный секс. Самый примитивный, неизменный и возвышенный порыв страсти к своей пассии. Сорвать герметичную упаковку с презерватива, надеть, забыться в глубоких сумасшедших поцелуях и раствориться в нем... До самого конца. Четко автоматически. И вместе с ним, с его телом, которого не касался ни один солнечный луч, чувствовать напряжение узкого кольца мышц, боль и эйфорию одновременно. Абсолютно синхронно. Совершенно. Глубоко. Сильно. Чувственно. В одном ритме. Одним сердцем на двоих…
Как все глупо. Он заходиться глухим, иссушенным кашлем после очередной безумной тяги. Кашлем, медленно, но явно переходящим в тихий, жуткий в своей двусмысленности смех. Он сидит и смеется, захлебываясь, давясь синеватым дымком, плывущим в комнате. Высоко запрокидывая белокурую голову, взглядом широко распахнутых глаз упираясь в потолок. Все так же отрешенно, механически, как и все что он делал до этого. Истерика неуместна, когда этот всплеск эмоций разрывает внутренности, умываясь черной, еще горячей, вязкой кровью. Он уже не чувствует, - он просто видит, как эти звуки, рвущиеся из сведенного спазмами горла тускло мерцающим клинком вспарывают его изнутри, наполняя некогда живое тело густой, мерзкой пустотой. Той, которая может означать лишь одно: он проиграл.
Теперь в его смехе явно различима боль, приправленная острым флером страданья. Он проиграл в своей священной, никому, по сути, не нужной войне. Проиграл сам себе. Проиграл своим же чувствам. Он прекрасно знал все с самого начала. Эмоции, чувства, симпатия, страсть, вожделение – все это не оставалось неизвестным ему. Каждая нота в стане его странной привязанности, к его лояльности по отношению к этому тощему, дерганному, глупому мальчишке не была чем-то новым и непонятным для него. Все по полочкам. Как в аптеке. И можно было бы жить долго и счастливо… Но он вместо того, чтоб сделать шаг вперед, отступил назад. Нет, не отступил – это недопустимо для него. Просто застыл на месте, ограждая себя стеной из естественных чувств и искусственного холода. Своих двух полюсов, которые он когда-то так рьяно пытался превратить в идеальную гармонию. Он дразнил, подстрекал, провоцировал, издевался, мучил, изводил, пытал и истязал своего возлюбленного, все так же оставаясь бесконечно далеким от него. Все так же ни словом не обмолвившись о том, что нужно было сказать уже не один миллион раз. Он непрерывно играл в кошки-мышки, взвинчивая и подпуская мальчишку максимально близко к себе, но ровно на столько, чтоб тот не мог заполучить самого желанного. Смеялся ему в лицо и упивался бесполезностью собственных действий. Он, все так же мило улыбаясь, унижал его, ни разу не ощутив ни малейшего угрызения совести. И все было прекрасно. Так, как должно быть. Пока боль, прибывающая с каждой новой выходкой, не стала слишком большой, чтоб помещаться в маленьком – всего-то размером с кулак – сердце. С того момента, он еще не понял, но уже почувствовал: он пропал. Навсегда. И можно было бы сдаться. Пойти на попятный. Упасть к ногам и молить о прощении, надеясь только на чудо. Но нет же. Гордость, всепоглощающая ледяная гордость, живущая по соседству с гложущей все его естество болью, в очередной раз сжала слабое глупое сердце в стальные тиски. Сказала свое веское «Никогда». А затем – «Ненавижу».
Он не узнавал себя. Его ласки становились все жестче, пытки изощренней, а слова – колючее и грубее с каждым днем. Изо дня в день весь накопившийся в душе негатив, все то мнимое отвращение, липкий страх и выдуманное чувство ненависти выплескивались на юношу. Без суда и следствия. Без права на апелляцию. Одно слово мальчика вызывало ответную реакцию. Вспышку необузданного гнева, ярости.. Он мог накричать на него, нагрубить в ответ на самое обычное обращение по имени. «Теру-сама». Точно, как к божеству.. Он срывался. А потом, лишь убеждаясь, что он остался совсем один, с отвращением к самому себе, начинал анализировать и перемалывать себя и свои поступки по крупицам. По частичкам раскладывая и собирая гигантский паззл своего уродства. Нет, он не Дориан Грей. Его личико упрямо хранило детские, нежные фарфоровые черты светлого ангела с небес. Но вот то, что скрывалось под этой маской..
Хрупкое тело снова залихорадило в приступе приглушенного хохота. Все оказалось намного проще, чем все его задумки. Во стократ проще, чем его тонко спланированная игра. Все было совсем просто: он безумно любил. Любил своего безродного, глупого, наивного мальчика, так смело подставляющегося тельцем под стальные жернова его ужасного нрава и идее-фиксовых капризов. Кричал, изводил, травил, втаптывал в грязь с завидной методичностью и упорством. И все-таки любил. Любил своего единственного и неповторимого. Своего Yuki Killen