Название:Memento mori
Автор: Stripped soul aka Jk
Фэндом: FRPG Underworld (читай, ориджинал)
Пэйринг: Марсель/Анри., POW Марсель
Жанр: слеш, агнст
Рейтнг: R
Размещение: вместе с шапкой.
От автора: памяти наших отношений посвящается..
***
- Ты ничерта, ничерта не понимаешь! – Анри одним движением рук роняет на пол огромный стеллаж с книгами. Он дрожит всем телом, будто в лихорадке, его бледные щеки горят, а в голубую сень глаз начинают закрадываться багровые тени подступающего безумия. Плохо. Очень плохо.
- Я не такой как ты! И никогда не был!!
- Был однажды, - его яростный тон разбивается о лед моего голоса.
Пока он мечется по комнате, выплескивая свою злость на всем, что попадется под руку, я спокойно сижу в кресле, бесстрастно наблюдая чинимые им разрушения. Слишком тяжело помнить, слишком больно вспоминать. Потому мы всегда стараемся не затрагивать эту тему. Вернее, не затрагивали ее никогда. Однако сейчас, когда нервы на пределе, а разговор перешел в такое русло..
- Давным-давно, возможно! – в голосе брата звенят истерические нотки.
И мне ничего не остается, как залепить ему звонкую пощечину, от которой хрупкое тело Анри разлетается ворохом ярко-алых конфетти..
Марсель рывком сел на кровати, судорожно глотая спертый воздух.
Пора бы комнату проветрить..
За темным окном мутным потоком смога и заревом неона плывет ночь. Слишком тихая на его вкус. И уже далеко не первая. Там, за льдинками стекла, кипит жизнь. Люди, да и нелюди тоже, что-то делают, куда-то спешат, болтают, пьют, занимаются сексом в какой-нибудь подворотне или телефонной будке.. Их жизнь идет, пусть для кого-то она наверняка вот-вот оборвется. Это не важно, главное, что сейчас они все..
Тихий вздох. Они все там. А он – тут. И нет ни замков, ни цепей: вот он, шкаф, ключи, верный Глок и кожаный плащ. А он – все равно тут. Словно верный пес, упрямо ждущий своего хозяина, зная, что тот больше никогда не вернется. Надо же..
Дожили. А еще этот сон..
Давненько ты не снился, старый друг, - он мягко улыбается своему отражению, пряча в улыбке горячие капли горьких предательских слез. - Вот почти год, как..
Тихо. Уже почти год как тишина стала его новой соседкой в уютной квартирке в мансарде старинного дома – пришла беззвучно, как кошка на мягчайших лапах, села рядом за стол. Он поднял голову, а она лишь развела руками – что, не ждали? А чего ждать-то?.. Почти год, как зажила глубокая рана. И.. все еще болит. И можно бы еще пожить: есть еще силы, юность, ясные глаза, чистые помыслы, желание.. Но сердце не слушается. Работа, выпивка, секс, - все не то. Не идет и все. Поначалу, конечно, помогало…
- Я больше так не могу! Ненавижу эти чертовы таблетки! – лицо Анри мокрое от слез. Он бледнее обычного, настолько, что это пугает, а его тонкие пальчики беспомощно царапают мою спину. Его мутит от этих заменителей. Уже неделю как мы тайно обходимся без таблеток. Теперь же он зол, расстроен и напуган. А оттого – склонен к чересчур опрометчивым поступкам. Не впервой. Те, кто знают нас более-менее близко, прекрасно знают, что Анн живет одними эмоциями, в то время как я.. Впрочем, не важно. Просто он боится не за себя. Пусть мы разные, - теперь даже в смысле физиологии, - мы не можем обходиться друг без друга.
Он милый, мой маленький брат. И хотя Анн старше по факту, для меня он все равно навсегда останется любимым маленьким братцем, которого нужно беречь и опекать. Всегда. Жаль только это «всегда» оказалось не таким долгим, как я рассчитывал..
- Все будет хорошо, - тихо шепчу я, прижимая его к груди. – Пока мы вместе..
- Пусть нас ждут холода, огонь и вода., Мы живы надеждой одной., Что, если беда, то проще когда Ты рядом со мной, а я – рядом с тобой..
Он улыбается, мой любимый братишка. Словно короткий миг просветления в чаду бесконечных часов бреда, его тело наполняется почти живой силой. Я говорю «почти» потому, что живым ему больше никогда не быть. Даже если объективно существует. Но вот, время ушло, и он снова превращается в безвольную куклу, набитую бессильной яростью и глухой обидой на себя, не желая больше слушать мои уговоры и робкие слова поддержки. Я знаю, он безмолвно радуется лишь одному: за счет его смерти, я поправился и стал таким, кем являюсь сейчас. Ему страшны лишь солнечный свет, серебро и некрофилы. Но у меня еще есть силы верить в то, что мы найдем способ обходиться без крови и таблеток. У него – больше нет...
Снег возмущенно заскрипел под босыми ногами. Наступал XXI век, и крыша решила принарядиться, укутавшись в безупречно белое пуховое пралине. Россыпь труб и возвышений со слуховыми окошками чертила причудливые абстракции – черные, на фоне бледно-неонового неба. Увы, город жаден не только до новой крови. Он поглощает краски, забирая все себе, перерабатывая, выбрасывая на свалку. Даже снег не казался таким уж безупречно белым – единственным чистым пятном цвета была одинокая, трепещущая на пронзительном зимнем ветру простыня. Парламентерский флаг в окружении сажевых изломов труб. А внизу расстилалось море. Целое море пенного, рассыпчатого, девственного снега. Он покрывал все – деревья, дома, машины. Весь мир под его ногами был укутан белоснежным, безупречно гладким пуховым одеялом. Прямо как в сказке. Только вот его Прекрасный Принц заблудился в метели. Не той, которая бушевала час назад, - той, что поднялась в его сердце.
Марсель бесцельно ворошил снег голыми пальцами ног. Голова была пуста, а покалыванье обмерзающей кожи быстро прошло, оставив по себе блаженное онемение.
Наверное, так же чувствуют себя деревья, - подумал Марсель. – Сначала они пытаются совладать с холодами, но после просто отдаются в объятья зимнего забытья.
И я тоже стану деревом. Однажды мои листья опадут, кора загрубеет, а сок перестанет течь по прожилкам ствола. И тогда я в последний раз скажу миру, как я тебя люблю. Ведь тогда уже не будет смысла прятаться. А ты наверняка меня поймешь.. Ты всегда меня понимал. Наверное..
Он вздохнул, подставляя лицо редким снежинкам, похожим на крупные лепестки чудесного восточного дерева, которые опадают со скоростью 30 сантиметров в секунду.
- Анри..
Моя рука нежно обрисовывает овал его бледного лица. Кончики пережженных краской волос щекочут мои пальцы, и я ощущаю нечто вроде экстаза. Такого же, который бывает при минете, но более чувственного и утонченного. Он голоден. И взволнован. Я вижу это в голубых бликах его багровых глаз. Он зверь, нежить, искус. Но для меня он все равно остается хрупким мальчиком с пронзительно голубыми глазами, в которых нет места лжи и недомолвкам. Он умеет врать. Отчасти, даже почти живет этим. И пусть это ранит, я все равно отчаянно пытаюсь ему верить. Нет, не так. Я ему Верю.
Верю настолько, что подставляю шею под дрожащие лепестки сухих губ, буквально ощущая, как под ними прорезаются смертоносные клыки.
Говорят, что смерть – это не больно. Пусть это будет слишком похоже на плагиат, но книжные Близнецы вряд ли понимали, о чем они говорят. Смерть – это легко, смерть – это не больно, смерть – это вечная красота и любовник с тысячами языков.. если только эта смерть даруется вампиром. Я не раз видел отсутствующие лица жертв новых братьев и сестер моего дорогого Анри. Идеальные восковые маски, практически начисто лишенные характерных признаков трупного окоченения. Идеальные куклы, без внешних признаков причины смерти. И только их счастливая улыбка выдает убийцу с головой..
Я же улыбаюсь не потому что на меня нацелен сладостный зев магического силка вампирского Зова, - я просто наслаждаюсь моментом, когда могу чувствовать тело брата так близко. Он целует мне шею. Мягко, коротко. Осторожно царапая кончиками клыков, словно пробуя ее на прочность. Тело вздрагивает, а внизу живота растекается до безумия сладкое чувство слепого вожделения. Настолько ослепительное, что ради еще одного прикосновения ты почти готов расстаться с жизнью. Я чувствую себя дураком, очарованным дураком, когда мои губы сами собой расплываются в довольной, искренне счастливой улыбке. Может, я и не часть клана, но мне не грозит Зов. А Анри ни за что не применит его ко мне. Однако все симптомы налицо и мне становиться неловко от чувства фальшивой беспомощности перед собственными. Я знаю, что почую запах крови секундой позже, нежели его уловит мой волшебно-чуткий Анри. Но вызывающе и даже упрямо заставляю его коснуться царапин губами. Я едва не кончаю, срываясь в бесстыже прекрасную бездну отнятого силой поцелуя, как один взмах ресниц за миг обращает мой карточный домик фантазий в ничто. Его глаза полны неподдельного ужаса, а губы алые, как кровь. Я знаю, слово «как» неуместно для передачи реального факта, однако.. однако я просто не знаю, как передать это более точно. Тонкий ручеек щекочет мне шею, и я не сомневаюсь, что он такой же багровый и соленый, как помада на губах Анри. Но он напуган, мой мальчик. И, прежде чем я успеваю сделать вдох, он срывается с места и исчезает во тьме разбитого напрочь окна.
С тех пор он больше не видел никого, хотя бы отдаленно похожего на свою мечту. Он молчал, неподвижно глядя в снежащую ночь. И только лишь облачко пара, вырвавшееся изо рта, стало свидетелем непонятных слов:
- Ты не понял, Анри. Я ЛЮБЛЮ тебя.
Автор: Stripped soul aka Jk
Фэндом: FRPG Underworld (читай, ориджинал)
Пэйринг: Марсель/Анри., POW Марсель
Жанр: слеш, агнст
Рейтнг: R
Размещение: вместе с шапкой.
От автора: памяти наших отношений посвящается..
***
- Ты ничерта, ничерта не понимаешь! – Анри одним движением рук роняет на пол огромный стеллаж с книгами. Он дрожит всем телом, будто в лихорадке, его бледные щеки горят, а в голубую сень глаз начинают закрадываться багровые тени подступающего безумия. Плохо. Очень плохо.
- Я не такой как ты! И никогда не был!!
- Был однажды, - его яростный тон разбивается о лед моего голоса.
Пока он мечется по комнате, выплескивая свою злость на всем, что попадется под руку, я спокойно сижу в кресле, бесстрастно наблюдая чинимые им разрушения. Слишком тяжело помнить, слишком больно вспоминать. Потому мы всегда стараемся не затрагивать эту тему. Вернее, не затрагивали ее никогда. Однако сейчас, когда нервы на пределе, а разговор перешел в такое русло..
- Давным-давно, возможно! – в голосе брата звенят истерические нотки.
И мне ничего не остается, как залепить ему звонкую пощечину, от которой хрупкое тело Анри разлетается ворохом ярко-алых конфетти..
Марсель рывком сел на кровати, судорожно глотая спертый воздух.
Пора бы комнату проветрить..
За темным окном мутным потоком смога и заревом неона плывет ночь. Слишком тихая на его вкус. И уже далеко не первая. Там, за льдинками стекла, кипит жизнь. Люди, да и нелюди тоже, что-то делают, куда-то спешат, болтают, пьют, занимаются сексом в какой-нибудь подворотне или телефонной будке.. Их жизнь идет, пусть для кого-то она наверняка вот-вот оборвется. Это не важно, главное, что сейчас они все..
Тихий вздох. Они все там. А он – тут. И нет ни замков, ни цепей: вот он, шкаф, ключи, верный Глок и кожаный плащ. А он – все равно тут. Словно верный пес, упрямо ждущий своего хозяина, зная, что тот больше никогда не вернется. Надо же..
Дожили. А еще этот сон..
Давненько ты не снился, старый друг, - он мягко улыбается своему отражению, пряча в улыбке горячие капли горьких предательских слез. - Вот почти год, как..
Тихо. Уже почти год как тишина стала его новой соседкой в уютной квартирке в мансарде старинного дома – пришла беззвучно, как кошка на мягчайших лапах, села рядом за стол. Он поднял голову, а она лишь развела руками – что, не ждали? А чего ждать-то?.. Почти год, как зажила глубокая рана. И.. все еще болит. И можно бы еще пожить: есть еще силы, юность, ясные глаза, чистые помыслы, желание.. Но сердце не слушается. Работа, выпивка, секс, - все не то. Не идет и все. Поначалу, конечно, помогало…
- Я больше так не могу! Ненавижу эти чертовы таблетки! – лицо Анри мокрое от слез. Он бледнее обычного, настолько, что это пугает, а его тонкие пальчики беспомощно царапают мою спину. Его мутит от этих заменителей. Уже неделю как мы тайно обходимся без таблеток. Теперь же он зол, расстроен и напуган. А оттого – склонен к чересчур опрометчивым поступкам. Не впервой. Те, кто знают нас более-менее близко, прекрасно знают, что Анн живет одними эмоциями, в то время как я.. Впрочем, не важно. Просто он боится не за себя. Пусть мы разные, - теперь даже в смысле физиологии, - мы не можем обходиться друг без друга.
Он милый, мой маленький брат. И хотя Анн старше по факту, для меня он все равно навсегда останется любимым маленьким братцем, которого нужно беречь и опекать. Всегда. Жаль только это «всегда» оказалось не таким долгим, как я рассчитывал..
- Все будет хорошо, - тихо шепчу я, прижимая его к груди. – Пока мы вместе..
- Пусть нас ждут холода, огонь и вода., Мы живы надеждой одной., Что, если беда, то проще когда Ты рядом со мной, а я – рядом с тобой..
Он улыбается, мой любимый братишка. Словно короткий миг просветления в чаду бесконечных часов бреда, его тело наполняется почти живой силой. Я говорю «почти» потому, что живым ему больше никогда не быть. Даже если объективно существует. Но вот, время ушло, и он снова превращается в безвольную куклу, набитую бессильной яростью и глухой обидой на себя, не желая больше слушать мои уговоры и робкие слова поддержки. Я знаю, он безмолвно радуется лишь одному: за счет его смерти, я поправился и стал таким, кем являюсь сейчас. Ему страшны лишь солнечный свет, серебро и некрофилы. Но у меня еще есть силы верить в то, что мы найдем способ обходиться без крови и таблеток. У него – больше нет...
Снег возмущенно заскрипел под босыми ногами. Наступал XXI век, и крыша решила принарядиться, укутавшись в безупречно белое пуховое пралине. Россыпь труб и возвышений со слуховыми окошками чертила причудливые абстракции – черные, на фоне бледно-неонового неба. Увы, город жаден не только до новой крови. Он поглощает краски, забирая все себе, перерабатывая, выбрасывая на свалку. Даже снег не казался таким уж безупречно белым – единственным чистым пятном цвета была одинокая, трепещущая на пронзительном зимнем ветру простыня. Парламентерский флаг в окружении сажевых изломов труб. А внизу расстилалось море. Целое море пенного, рассыпчатого, девственного снега. Он покрывал все – деревья, дома, машины. Весь мир под его ногами был укутан белоснежным, безупречно гладким пуховым одеялом. Прямо как в сказке. Только вот его Прекрасный Принц заблудился в метели. Не той, которая бушевала час назад, - той, что поднялась в его сердце.
Марсель бесцельно ворошил снег голыми пальцами ног. Голова была пуста, а покалыванье обмерзающей кожи быстро прошло, оставив по себе блаженное онемение.
Наверное, так же чувствуют себя деревья, - подумал Марсель. – Сначала они пытаются совладать с холодами, но после просто отдаются в объятья зимнего забытья.
И я тоже стану деревом. Однажды мои листья опадут, кора загрубеет, а сок перестанет течь по прожилкам ствола. И тогда я в последний раз скажу миру, как я тебя люблю. Ведь тогда уже не будет смысла прятаться. А ты наверняка меня поймешь.. Ты всегда меня понимал. Наверное..
Он вздохнул, подставляя лицо редким снежинкам, похожим на крупные лепестки чудесного восточного дерева, которые опадают со скоростью 30 сантиметров в секунду.
- Анри..
Моя рука нежно обрисовывает овал его бледного лица. Кончики пережженных краской волос щекочут мои пальцы, и я ощущаю нечто вроде экстаза. Такого же, который бывает при минете, но более чувственного и утонченного. Он голоден. И взволнован. Я вижу это в голубых бликах его багровых глаз. Он зверь, нежить, искус. Но для меня он все равно остается хрупким мальчиком с пронзительно голубыми глазами, в которых нет места лжи и недомолвкам. Он умеет врать. Отчасти, даже почти живет этим. И пусть это ранит, я все равно отчаянно пытаюсь ему верить. Нет, не так. Я ему Верю.
Верю настолько, что подставляю шею под дрожащие лепестки сухих губ, буквально ощущая, как под ними прорезаются смертоносные клыки.
Говорят, что смерть – это не больно. Пусть это будет слишком похоже на плагиат, но книжные Близнецы вряд ли понимали, о чем они говорят. Смерть – это легко, смерть – это не больно, смерть – это вечная красота и любовник с тысячами языков.. если только эта смерть даруется вампиром. Я не раз видел отсутствующие лица жертв новых братьев и сестер моего дорогого Анри. Идеальные восковые маски, практически начисто лишенные характерных признаков трупного окоченения. Идеальные куклы, без внешних признаков причины смерти. И только их счастливая улыбка выдает убийцу с головой..
Я же улыбаюсь не потому что на меня нацелен сладостный зев магического силка вампирского Зова, - я просто наслаждаюсь моментом, когда могу чувствовать тело брата так близко. Он целует мне шею. Мягко, коротко. Осторожно царапая кончиками клыков, словно пробуя ее на прочность. Тело вздрагивает, а внизу живота растекается до безумия сладкое чувство слепого вожделения. Настолько ослепительное, что ради еще одного прикосновения ты почти готов расстаться с жизнью. Я чувствую себя дураком, очарованным дураком, когда мои губы сами собой расплываются в довольной, искренне счастливой улыбке. Может, я и не часть клана, но мне не грозит Зов. А Анри ни за что не применит его ко мне. Однако все симптомы налицо и мне становиться неловко от чувства фальшивой беспомощности перед собственными. Я знаю, что почую запах крови секундой позже, нежели его уловит мой волшебно-чуткий Анри. Но вызывающе и даже упрямо заставляю его коснуться царапин губами. Я едва не кончаю, срываясь в бесстыже прекрасную бездну отнятого силой поцелуя, как один взмах ресниц за миг обращает мой карточный домик фантазий в ничто. Его глаза полны неподдельного ужаса, а губы алые, как кровь. Я знаю, слово «как» неуместно для передачи реального факта, однако.. однако я просто не знаю, как передать это более точно. Тонкий ручеек щекочет мне шею, и я не сомневаюсь, что он такой же багровый и соленый, как помада на губах Анри. Но он напуган, мой мальчик. И, прежде чем я успеваю сделать вдох, он срывается с места и исчезает во тьме разбитого напрочь окна.
С тех пор он больше не видел никого, хотя бы отдаленно похожего на свою мечту. Он молчал, неподвижно глядя в снежащую ночь. И только лишь облачко пара, вырвавшееся изо рта, стало свидетелем непонятных слов:
- Ты не понял, Анри. Я ЛЮБЛЮ тебя.
Ноябрь-Декабрь, 2009