из не отправленного письма Уолдену Э. Макнейру
...этим серым ноябрьским утром, как никогда, хочется чего-то невероятного. Пресность деланно строгих лиц в кулуарах, пошлая яркость масок в пьяном угаре балов, их холодная беспристрастность в дозорах... Приелась. Стала слишком обыденной, слишком предсказуемой и... Нет, я не томлюсь богемной жизнью потомственного сибарита. Красивые грехи, как и красивые вещи — привилегия натур исключительно успешных и состоятельных. Но в отсутствии низкой, диссонирующей ноты первобытного хаоса гармония теряет свою привлекательность. И кто, как не Вы, мой дорогой друг, умеете привнести долю анархии, скрасить серые будни праздной столичной элиты, врываясь в них злым, диким ветром с не омраченных цивилизованностью, неукротимых просторов Шотландии.
Вы не станете отрицать, что вопреки различиям в происхождении, характере и привычках, мы всегда умели находить общий язык. Во всех смыслах этого слова. Вспомните: с того самого дня, как Вам не посчастливилось получить под свою ответственность еще зеленого, но амбициозного и крайне своенравного аристократишку, слово "скука" исчезло из обихода. Хотя, правильней будет сказать исчезает. Растворяется в тех ничтожно коротких ошметках тонкой кисеи времени работы или досуга, которое нам удается провести вместе.
Жизнь должна полыхать, мой дорогой друг, ярким огнем. И она всегда будет гореть, независимо от того, проводим мы вечер за ленивыми беседами в кровавом свете камина, рвем к чертям простыни и мораль, или купаемся в агонии наших омерзительно милых жертв. Это я Вам обещаю.
Пусть наша работа и modus vivendi отнимают много времени и физических сил, я, все же, надеюсь, что Вы не обойдете вниманием это письмо.
Я жду Вас, мой дорогой.
Искренне Ваш,
Ивэн Розье.
...этим серым ноябрьским утром, как никогда, хочется чего-то невероятного. Пресность деланно строгих лиц в кулуарах, пошлая яркость масок в пьяном угаре балов, их холодная беспристрастность в дозорах... Приелась. Стала слишком обыденной, слишком предсказуемой и... Нет, я не томлюсь богемной жизнью потомственного сибарита. Красивые грехи, как и красивые вещи — привилегия натур исключительно успешных и состоятельных. Но в отсутствии низкой, диссонирующей ноты первобытного хаоса гармония теряет свою привлекательность. И кто, как не Вы, мой дорогой друг, умеете привнести долю анархии, скрасить серые будни праздной столичной элиты, врываясь в них злым, диким ветром с не омраченных цивилизованностью, неукротимых просторов Шотландии.
Вы не станете отрицать, что вопреки различиям в происхождении, характере и привычках, мы всегда умели находить общий язык. Во всех смыслах этого слова. Вспомните: с того самого дня, как Вам не посчастливилось получить под свою ответственность еще зеленого, но амбициозного и крайне своенравного аристократишку, слово "скука" исчезло из обихода. Хотя, правильней будет сказать исчезает. Растворяется в тех ничтожно коротких ошметках тонкой кисеи времени работы или досуга, которое нам удается провести вместе.
Жизнь должна полыхать, мой дорогой друг, ярким огнем. И она всегда будет гореть, независимо от того, проводим мы вечер за ленивыми беседами в кровавом свете камина, рвем к чертям простыни и мораль, или купаемся в агонии наших омерзительно милых жертв. Это я Вам обещаю.
Пусть наша работа и modus vivendi отнимают много времени и физических сил, я, все же, надеюсь, что Вы не обойдете вниманием это письмо.
Я жду Вас, мой дорогой.
Искренне Ваш,
Ивэн Розье.